– Хорошо, ставлю зачет, – сказал магистр Игри. Гэли улыбнулась. – Хотя слово «аэродинамический» вы употребили всего пару раз и ни разу не дали ему определения, не говоря уже об описании технической части.

– Тогда почему «зачет»? – удивилась Дженнет.

– Обратите внимание, не «отлично», а лишь «зачет», леди Альвон. Никто из вас не знает ни устройства, ни основ воздушной механики. – Учитель кивнул Гэли, и та вернулась на место. – Мисс Миэр не стала углубляться в науку, в которой ничего не смыслит. Но я это исправлю. – Ансельм Игри достал с полки самый толстый том, со стуком опустил на стол и открыл на первой странице. – Прямо сейчас. Записываем первое определение. Механика – это искусство построения машин, наука о движении и силах, вызывающих движение; в узком смысле – техническая наука. Одним из направлений механики является небесная механика, механика движения небесных тел…

Оли свел глаза у переносицы. Рут хихикнула, но взялась за перо. Я сжала и разжала руку, что было скорее данью привычке, которая появилась у меня за эти несколько дней. Кисть не болела, но я знала, боль может вернуться в любой момент. Боль – не от вывиха, а как напоминание о данном богиням слове.

– Иви, подожди! – услышала я голос Гэли за спиной, но вопреки просьбе продолжала идти дальше. – Ну пожалуйста, Иви!

Я свернула с главной площади, ступила на тщательно расчищенную от подтаявшего снега дорожку Ордена. Где-то впереди слышались шум толпы, отдельные выкрики и ропот. Видимо, у рыцарей на ристалище снова учебные поединки, которые сбежалась смотреть бо́льшая часть Академикума. Женская часть.

– Иви! – не сдавалась Гэли, и я прибавила шага. Пусть думает, что мне тоже не терпится посмотреть, как полуголые рыцари махают железом. – Ты, конечно, упрямая, но я тоже. Тебе придется меня выслушать, а иначе буду бегать за тобой везде и кричать… уф, как сейчас! И пусть смотрят.

Я остановилась, не дойдя до окруженной учениками арены всего десяти метров. На нас и в самом деле стали оглядываться.

– Иви, – выдохнула Гэли, стараясь выровнять дыхание.

– Тебе нужно усилить физические нагрузки. Хотя бы тренируйся с рапирой, а то бегаешь, как моя старая нянька.

– Ага. И как моя, – не стала отрицать подруга и тут же серьезно спросила: – Она сказала тебе? Герцогиня? Точно сказала. Поэтому ты не разговариваешь со мной и даже не смотришь, совсем как в первый день в Академикуме.

– Ты что-то хотела?

– Вот снова. – Она улыбнулась. – И аристократический лед в голосе, острый, о него так просто порезаться. Позволь мне хотя бы объяснить, – попросила она.

Девчонки у ристалища вдруг заверещали, но испуг в их голосах быстро сменился восхищением. Наверняка кто-то из бойцов снял рубашку, хотя в такой холод это верная дорога в гости к целителям.

– Говори. – Я посмотрела поверх зрителей. Где-то там, посреди ристалища, установили столб, к верхушке которого крепилась массивная цепь.

– Иви, в тот день я была в корпусе магистра Маннока после занятий. Я… – Она вздохнула. – У меня была назначена встреча. Но все пошло не так. Совсем не так.

– Это все?

Цепочка, что крепилась к высокому столбу, вдруг дернулась и натянулась, словно кто-то на земле, как посаженный на цепь пес, рванулся в сторону. Девушки снова закричали и отпрянули, на миг моему взгляду открылась часть ристалища.

На цепь рыцари посадили отнюдь не пса и даже не дикого аванийского волка. Они посадили на цепь железную тварь, так похожую на тех, что преследовали нас в Запретном городе. Похожую, но совсем иную. Треугольная башка, торчащие уши, алые глаза и лапа с четырьмя длинными лезвиями-когтями, чиркнувшими по ограде ристалища. В воздухе свистнул кнут и ударил механического зверя. Плеть соприкоснулась с железным боком, между ними проскочила голубоватая искра. Значит, в рукоять вставлена «звезда». «Звезда» – это на самом деле зерно чистой энергии, и если его оболочку разрушить, получится примерно то же самое, что выходит у горных инженеров, когда они взрывают породу, чтобы проложить дороги. Бумкнет так, что мало не покажется, и все в радиусе метра разлетится на кусочки. Очень опасное зерно, мы с такими не работали и не знаю, будем ли.

Маги могут не только ускорять процессы, но и замедлять их. Если замедлить разрушение оболочки «звезды»… Конечно, замедлить в два раза труднее, чем ускорить. Ускорить – это как кинуть камушек и спровоцировать обвал, замедлить – это как, стоя внизу, остановить мчащуюся на тебя породу. Но если все же удастся, то вы получите колоссальное количество энергии.

Поэтому этот кнут будет жалить долго, до тех пор, пока «звезда», мучительно медленно разрушающаяся в его сердечнике, не иссякнет. Такие предметы, где встречались вещество и энергия, называли «новыми артефактами», чтобы отличать от старых. Тех, что создавали, когда Эра еще была единой, а люди еще не предали богинь. Тех, в которых магия жила вечно.

Честно говоря, новых артефактов с начинкой из энергетических зерен многие побаивались, но уже велись разговоры о том, что скоро разработают двигатель, способный тащить повозку как раз на энергии распада зерна, а не на пару или силе, полученной при сгорании черной как ночь «крови земли».

Зверь упал на посыпанную песком землю и тут же вскочил на ноги, наклонил лобастую башку.

– Иви, ну пожалуйста, поверь мне, – снова заговорила Гэли, а зрители снова заслонили от меня ристалище.

– Верю. – Я опять повернулась к подруге.

– Но это ничего не меняет, да? – убито спросила она.

Послышались подбадривающие и провоцирующие выкрики. Кто-то требовал «показать этой железке, где демоны зимуют». Железке? А ведь я уже видела эту «железку». Не похожую, а именно эту. В накрытой тканью клетке на паровой телеге, что стояла посреди двора.

Я вспомнила, как эти самые когти разорвали мне юбки. Мое наказание у рыцарей. Крис, Жоэл, книга и зверь в клетке.

– Гэли, мне нужно идти.

– Нет, Иви, послушай. – Она схватила меня за руку. – Ну хорошо. Не встреча, а свидание с молодым человеком, – торопливо проговорила она и тут же зажала рот руками, а потом почти шепотом продолжила: – Я написала ему письмо… Сама… Не знаю, что на меня нашло, но я подумала… Впрочем, не важно, считай, я лишилась ума. Написала письмо и назначила встречу в корпусе Маннока. Если бы кто-то нас увидел, всегда можно было бы сказать, что мы занимались.

– И вы так увлеклись, что сожгли корпус?

– Перестань. – Гэли поморщилась. – Он не пришел. Кажется, он вообще не получил моего письма. Его получил… Перехватил другой. Тот, другой, пришел. Он смеялся, угрожал, что расскажет о моих чувствах всем. – Она говорила торопливо, словно боялась остановиться и передумать. – Я так разозлилась, так… – Она сжала кулаки. – Отшвырнула его воздушной волной. Девы! Применила магию против ученика! За одно это меня исключили бы. – Подруга почти плакала. – Выхватила письмо, разорвала, бросила обрывки в чашу и насыпала сухого огня. Бумага вспыхнула, и я убежала. – Ее голос то и дело заглушали щелчки хлыста и рев толпы. – А когда занялся корпус, испугалась. Не того, что подумают на меня, а того, что…